Управление мировоззрением. Развитый социализм, зре - Страница 12

На первом этапе «реформ» разрушению подверглись все виды производств с целью, чтобы восстановление нужных из них проводить уже с помощью чужой, заимствованной на Западе технической и технологической базы. Тем самым окончательно закапывалась в землю собственная научно-техническая база, обеспечивавшая долгие годы технологическую независимость страны и позволившая СССР осуществить невиданные прорывы в науке и технике.

«…коэффициент обновления основных фондов нефтедобывающей промышленности составлял в 1970–1985 гг. 11–12,5 %, в 1998 г. – 1,7 %, в 2000 г. – 2,9 %; в химической и нефтехимической промышленности в 1970 г. он был 12,1 %, в 1998 г. – 0,5 % и в 2000 г. – 0,8 %; в машиностроении и металлообработке в 1970 г. – 12,7 %, а в 1998 г. – 0,4 % и в 2000 г. – 0,7 %. Сильнее всего пострадала легкая промышленность: в 1970 г. ее основные фонды были обновлены на 10,2 %, а в 1999 г. – на 0,3 %./…/ При темпе обновления 1 % в год основные фонды промышленности, включая машины и оборудование, должны работать до их замены 100 лет. Это равносильно полной ликвидации промышленности России».

«Число проектных и проектно-изыскательских организаций, выполняющих исследования и разработки, уменьшилось за годы реформы в 5,5 раза. В ходе приватизации отраслевых НИИ, КБ и НПО многие из них утратили свою опытную базу. Таким образом, в ходе реформы ликвидировались те звенья научно-технической системы, которые ответственны за процесс инноваций на стыке исследования – производство. С исчезновением организаций, занятых внедрением результата разработок в производство, завершился демонтаж существовавшей ранее инновационной системы страны…»

Для того чтобы подстраховаться от возможного массового недовольства трудового населения страны лишением его основополагающего права на труд и избежать протестов по поводу оскорбительной оценки «новыми хозяевами» результатов труда со стороны сохранивших свои рабочие места работников, требовалось как можно скорее и надежнее похоронить все позывы населения к творческому, созидательному труду и надежды на справедливое трудовое вознаграждение. Поэтому в первую очередь был нанесен сильнейший удар по самой основе понятия труда как неотъемлемому долгу и праву человека, составляющему основное содержание его жизни. Этика кропотливого, ответственного, созидательного труда и соответствующего труду вознаграждения сменилась воровским кодексом обогащения любой ценой – украсть, рвануть, хапнуть побольше, а потом купить костюм с отливом и укатить в Сочи на вечное поселение в краю вечного праздника жизни. Именно такое понимание смысла человеческой деятельности обрушилось со всех сторон на население в лице активно пропагандируемых услуг всевозможных компаний, банков и фондов, предлагавших 1000 и более процентов годовой прибыли. «Мы здесь сидим, а денежки капают» – заразительный пример паразитического существования, который стал главным лейтмотивом эпохи. Одновременно оскорбительным насмешкам и профанации подвергся честный, самоотверженный труд. Ранее всеми уважаемые, горделиво звучащие профессии инженера, учителя, врача не только потеряли престиж и гордость звучания, но стали считаться верным признаком неудачно сложившейся жизни.

Возвращаясь теперь к истории о деде и внуке, поведанной с телеэкрана Сванидзе, можно предположить, что любознательный внук, в отличие от заслуженного нелюбопытного академика, наверняка задал бы дяде с ухоженной бородкой, уютно обосновавшемуся в студийном кресле, такой вопрос: «а каким образом, разрушив производство, выбросив на помойку собственных ученых и инженеров, он собирается сделать его богатым?». Дядя, конечно, попытается рассказать внуку другую популярную сказку нашего времени о гениальном «новом русском», который, не сумев закончить и 10 классов, тем не менее ловко научился торговать за границей цистернами с нефтью и прочими богатствами, которые открыл и освоил для внука его дед. Бородатый дядя не будет жалеть красок для того, чтобы расписать выдающиеся достоинства «нового русского», который «умудряется» всего за две ходки в парилку заключать миллионные сделки. Поэтому, добавит дядя, внук не должен беспокоиться о своей судьбе – лихой оборотистый «новый русский» обеспечит и его и своих детей всем необходимым, если, конечно, внук будет послушным мальчиком и перестанет задавать глупые вопросы.

Однако, я думаю, скрытая угроза бородатого дяди не произведет на упрямого внука должного впечатления и он продолжит задавать свои глупые вопросы другому дяде, но уже без бороды и вообще с полностью отсутствующими признаками каких-либо волос – Е. Гайдару. «Как получилось, – спросит внук у внука легендарного героя революции, – что вы отобрали у моих родителей не только достойно оплачиваемую работу, но и все их сбережения, припасенные для меня? С какой целью вы разрушили промышленность и сельское хозяйство моей страны, построенные моим дедом?» Гайдар, конечно же, скажет, что хозяйство, построенное дедом, было затратным и страшно неэкономичным, что на его ногах висели тяжеленные гири – ВПК и дорогостоящая социалка – и от этого груза нужно было срочно избавляться. «Ну и что, избавились?» «Избавились», – гордо ответит Гайдар, но неутомимый внук продолжит: «Почему же теперь, после счастливого избавления, со времени которого прошло уже 15 лет, я могу есть, пить, одеваться, ходить в кино, ездить с родителями в отпуск в разы меньше, чем это было до избавления? Выходит, ежели мой дед нес непомерные дополнительные расходы на ВПК, социалку, на поддержку союзных держав и при этом позволял мне в разы жить лучше, то это значит, что его способ хозяйствования был лучше вашего, и, стало быть, вы не имели никакого ни морального, ни уж тем более юридического права рушить мою страну, построенную моим дедом».