Управление мировоззрением. Развитый социализм, зре - Страница 20

Однако справедливости ради надо заметить, что классическое представление о деньгах было несколько изменено творческим подходом новой власти к догмам классической политэкономии. Существовала огромная разница в денежном обращении в условиях капитализма и социализма в СССР, обусловленная введением в оборот при социализме так называемых «безналичных денег». Этот термин вовсе не выражал буквально практику безналичных расчетов. Все распределяемые обменные материальные ресурсы в стране обозначались в условных единицах – в рублях, которые не имели отношения к рублю как к платежному средству и ни при каких условиях не могли попасть в наличный оборот. Только рубли, выдаваемые рабочим и служащим в качестве зарплаты, имели свойства реальных денег. Это гениальное изобретение наших отцов и дедов позволило избежать бесконтрольной накачки наличными деньгами народного хозяйства, что стабилизировало денежное обращение, укротило инфляцию и сделало отечественную продукцию конкурентоспособной.

Плановость экономики

Плановость социалистической экономики наряду с общественной (государственной) собственностью на землю и средства производства всегда рассматривалась как основная отличительная черта социализма от капитализма, где, как известно, царит частная собственность и «стихия» свободного рынка.

Однако мало кто будет спорить с утверждением, что планирование – необходимая составляющая почти всех видов деятельности человека. Даже поэты, художники и композиторы, спонтанный характер работы которых всегда являлся любимым предметом досужих разговоров, сплетен и анекдотов, и те планируют свой творческий процесс. Что же касается СССР времен 20-х годов, первой пятилетки (1928–1933), то, несмотря на существовавшие уже тогда и ЦСУ и Госплан, говорить о плановости как о действенном экономическом инструменте государства у нас нет никаких оснований.

«Учет и контроль – вот главное, что требуется для «налажения», для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества».

Это писал Ленин в работе «Государство и революция» в 1917 году. Другими словами, лидер большевиков накануне Октябрьской революции совершенно не представлял себе проблем управления и организации производства нового типа – без капиталистов, а по-детски наивно считал, что все помчится по накатанной дороге и новой власти останется только «собирать» и подсчитывать произведенную продукцию, а затем контролировать ее «правильное» распределение. О необходимости планового ведения народного хозяйства еще нет и речи, как и понятия о том, как реально должна функционировать экономика огромного государства. В подтверждение – еще две цитаты из той же работы:

«Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы».

«С того момента, когда все члены общества или хотя бы громадное большинство их сами научились управлять государством, сами взяли это дело в свои руки, «наладили» контроль за ничтожным меньшинством капиталистов, за господчиками, желающими сохранить капиталистические замашки, за рабочими, глубоко развращенными капитализмом, – с этого момента начинает исчезать надобность во всяком управлении вообще».

Оставим утверждения Ленина без комментария, отметим только, что он сам, а после него целые армии академической интеллигенции называли это «научным коммунизмом».

После захвата власти, в «Очередных задачах Советской власти» (весна 1918 года) – та же песня, прозрение еще не наступило.

«Наша работа по организации, под руководством пролетариата, всенародного учета и контроля за производством и распределением продуктов сильно отстала от нашей работы по непосредственной экспроприации экспроприаторов. Это положение является основным для понимания особенностей настоящего момента и вытекающих отсюда задач Советской власти».

Но постепенно приходит осознание того, что помимо учета и контроля надо что-то еще делать.

«Надо продумать, что для успешного управления необходимо, кроме уменья убедить, кроме уменья победить в гражданской войне, уменье практически организовать».

Далее озвучена основная трудность: «Понятно, что у руководящей революционным пролетариатом партии не могло сложиться опыта и навыка больших, на миллионы и десятки миллионов граждан рассчитанных, организационных предприятий, что переделка старых, почти исключительно агитаторских навыков – дело весьма длительное».

Наконец-то до вождя стала доходить народная мудрость – сколько ни говори «сахар», во рту слаще не становится. И хотя возможно, что и в этой цитате по-прежнему имеется в виду опять-таки только организация учета и контроля, но постепенно проявляется понимание того обстоятельства, что одними пламенными речами, привычными демагогическими приемчиками социализма не построить. Немного уточняется и структура строения государства. Если полгода назад это была «одна контора и одна фабрика», то теперь утверждается:

«Социалистическое государство может возникнуть лишь как сеть производительно-потребительских коммун, добросовестно учитывающих свое производство и потребление, экономящих труд, повышающих неуклонно его производительность и достигающих этим возможности понижать рабочий день до семи, до шести часов в сутки и еще менее».

Рабочий день менее 6 часов в сутки! Это ли не счастье всего прогрессивного человечества! За это стоило проливать кровь! Однако чуть ниже – в главе о производительности труда – ушат холодной воды:

«Надо создать в России изучение и преподавание системы Тейлора, систематическое испытание и приспособление ее».