Управление мировоззрением. Развитый социализм, зре - Страница 97

Но после Великой Победы над гитлеровским фашизмом, львиная доля заслуги в которой принадлежала СССР, мир стал другим. Популярность первого в мире государства рабочих и крестьян среди порабощенных стран и народов неумолимо росла, как и их самосознание, в котором все больше места занимали идеи социализма и коммунизма. Наступил неизбежный крах прежней колониальной системы. Величайшая в истории человечества Британская империя, над которой никогда не заходило солнце, начала стремительно съеживаться. На смену Британской империи пришли США, экономика и могущество которых буйно росли во время обеих мировых войн. Благодаря военным поставкам к середине XX века у США развился волчий аппетит к безграничному распространению своего влияния и получению полного контроля над планетой. У Вашингтона возникла «постоянная и жгучая необходимость руководства миром», о чем твердо заявил Трумэн в своем послании к Конгрессу еще в декабре 1945 года. Но в то же время вашингтонским стратегам было ясно, что прежними, проверенными Британией методами угрозы, шантажа и, в конечном счете, открытого применения вооруженной силы править миром уже не удастся. Добрые старые методы колониальной эпохи становились чересчур затратными и опасными для собственного же существования. К тому же приходилось считаться с появлением на международной арене новой силы – стран социализма, и в первую очередь СССР и КНР. Однако острое желание стать властелином мира было непреодолимым, поэтому изобретательными вашингтонскими парнями была вскоре найдена новая гегемонистская стратегия, которая в мире получила название «неоколониализм». Суть новой политики заключалась в том, что формально независимые государства попадали в полную политическую и экономическую зависимость от прежних и новых метрополий путем мощного финансового, идеологического и политического влияния. Фактическое вмешательство во внутренние дела государств, вставших на самостоятельный путь развития, стало обосновываться «неустанной» озабоченностью США положением прав человека, свободы слова и демократических институтов власти в этих странах. На деле выражение «борьба за демократию» стала означать борьбу США за установление в любом государстве мира такой политической и социально-экономической системы, которая бы в полной мере позволяла без особых затрат реализовывать экономические и политические интересы США, разумеется, не всегда полезные, а чаще наносящие прямой вред интересам местного населения. Именно таким путем независимые и полузависимые страны должны были быть по замыслу Вашингтона превращены в сырьевые и промышленные придатки развитых стран, в первую очередь США. В 1947 году эта политика подчинения влиянию США всех стран мира получила название доктрины Трумэна. По существу она сменила доктрину Монро, которая ограничивалась безраздельным влиянием США только на американском континенте. Теперь же США стали претендовать на контроль над всем миром. Таким образом, в середине XX века понятие «демократия» из одной из форм управления государством превратилось в самозначимый, довлеющий над всеми другими человеческими ценностями тотальный жупел, с помощью которого США начали диктовать странам мира свою волю.

«Демократические ценности» стали основой идеологического оружия Запада в развернувшейся холодной войне против самого мощного очага сопротивления экспансии США – СССР.

Формально начало холодной войны относят к марту 1946 года, когда уже порядком подзабытый Черчилль заставил весь мир снова заговорить о себе, опустив «железный занавес» в Европе своей знаменитой речью в Фултоне. Но правильнее было бы отнести начало холодной войны к моменту внезапной смерти Рузвельта и вступлению в должность президента США Трумэна. Уже тогда явственно повеяло холодом недоверия и враждебности в лагере союзников. И СССР был виноват в этом меньше всего. Внешняя политика СССР того времени отличалась стабильностью, верностью данному слову и не предполагала двойной игры, чем постоянно грешила дипломатия Великобритании, руководимая Черчиллем.

СССР строго придерживался договоренностей, достигнутых с союзниками в Тегеране, Ялте и Потсдаме. Именно там мир был полюбовно поделен на сферы влияния между странами-победительницами. Так, например, Австрия, согласно договоренностям, осталась нейтральной и капиталистической, несмотря на то что за ее освобождение проливали кровь советские солдаты. И вдруг, когда и года не прошло с момента последней встречи тройки в Потсдаме, когда не было еще никакой ясности насчет послевоенной политической ориентации разрушенных стран центральной Европы, Черчилль в своей витиеватой манере обвиняет СССР в экспансии и предлагает англоязычным странам начать крестовый поход против недавнего союзника и сочувствующих ему национальных движений. «Я не верю, что Советская Россия хочет войны…» – заявляет он в своей речи, но как раз эти слова в контексте им ранее произнесенного и означают для слушателей, что думает-то он как раз наоборот. Тем более что далее он призывает к созданию значительного перевеса в англосаксонских вооруженных силах, что может объясняться только намерением полного отказа от мирного диалога с СССР и переходом на абсолютный диктат своих условий. Одновременно Черчилль провозглашает «великие принципы свободы и прав человека», которые якобы обязаны нести миру и человечеству англосаксы.

Второе трагическое отступление. К тому времени и миру, и благодарному человечеству, о котором печется в своей речи Черчилль, были хорошо известны эти принципы в их англосаксонском понимании. Именно Черчилль отдал год назад приказ на показательную экзекуцию не имевшего никакого военного значения Дрездена, осуществленную ВВС Англии и США в три волны с применением первых напалмовых бомб. Этот преступный приказ, от которого Черчилль позже открещивался, был отдан не только в нарушение всех подписанных Британией международных норм об обращении с гражданским населением во время войны, но и лишил права на жизнь, по разным оценкам, от 40 до 100 тысяч мирных граждан за одну ночь (никто не может назвать точного числа жертв – город был переполнен беженцами). США, в свою очередь, продемонстрировали свое представление о ценности человеческой жизни, стерев с лица земли атомной бомбардировкой два мирных японских города, также не имевших никакого военного значения. И если бомбардировку Хиросимы они представили миру как акцию устрашения, призванную заставить Японию немедленно прекратить военные действия и сесть за стол переговоров, то бомбардировка Нагасаки, произведенная всего через два дня после трагедии Хиросимы, не может быть объяснена иначе как хладнокровное массовое уничтожение мирных людей для проведения варварского испытания другого типа атомной бомбы. Даже непредвзято мыслящий человек понимает, что за два дня невозможно составить компетентную государственную комиссию для оценки на месте разрушительной силы нового, невиданного дотоле оружия и принять соответствующее политическое решение на высшем уровне. Конечно же, понимало это и руководство США, отдавая приказ на бомбардировку Нагасаки. Больше того, сами американцы не успели напечатать и распространить среди населения Японии даже листовки с фотографиями сожженной Хиросимы и призывом к немедленному сложению оружия. Эти листовки появились уже после бомбардировки Нагасаки. А чуть позже те же американские генералы, что бомбили Хиросиму и Нагасаки, торжественно вручили японскому народу его конституцию, написанную ими на досуге у себя в штабе. Тем самым США ярко продемонстрировали всему миру свои особые представления о свободе и суверенном праве наций на самоопределение. Странно только, что свое сочинение они начали словами «Мы, японский народ…», а не «Вы, японский народ…».