Управление мировоззрением. Развитый социализм, зре - Страница 87

Характерным качеством всех «демократически-плюралистически» настроенных неформалов была абсолютная нетерпимость к иному взгляду на вещи, хотя бы немного отличавшемуся от их собственного; полное, категорическое отрицание и немедленное отторжение даже любой попытки изложения другого мнения. «Крамольные» высказывания или подвергались немедленному осмеянию и одновременному обвинению говорившего в сочувствии к «комми» и даже подозрению в «шпионстве», или просто молча игнорировались.

Пятое критическое отступление. В свое время мне пришлось принять участие в нескольких «подпольных» собраниях неформалов. Одно из них поздним вечером проходило в какой-то школе. Вел его некто Чаплышкин (позже он стал важным чиновником то ли в городской, то ли в областной администрации). Это была ничем не примечательная личность, так же как и Захарченко, любившая позубоскалить по поводу «проклятой системы» и так же примкнувшая к «зеленому движению», интересуясь, главным образом, политикой. На собрании определялись приоритеты в политике, которым должны были следовать избиратели на очередных выборах. Чаплышкин, как председатель собрания, дал сам себе слово и категорически заявил: «Мы должны избирать таких депутатов, которые политически ориентируются на огоньковские публикации, а по части экономики придерживаются позиций Шмелева, изложенных им в его статье «Авансы и долги»». Даже меня, уже свыкшегося с «демократическим» диктатом неформалов, такое вступление обескуражило. Не выдержав регламента, я тут же возразил, что лично я совершенно не согласен с предложениями Шмелева в этой статье – круглые сутки продавать дешевую водку и брать заем в 10 млрд долларов на проедание. На секунду возникла полная тишина, которую кто-то негромко прервал словами: «Товарищ не понима-а-ет», протяжно растягивая предпоследний слог. Чаплышкин одарил меня хорошо уже мне знакомой улыбкой Моны Лизы и как ни в чем не бывало продолжил свою речь. И снова я был полностью исключен из состава участников собрания, хотя и оставался сидеть на своем месте.

На победной волне «демократической» революции Захарченко, имевший репутацию честнейшего и неподкупнейшего человека, возглавил Комитет имущества Омской области, который с ходу занялся приватизацией. Время от времени за злоупотребления сажали ответственных начальников этого заведения, но сам Захарченко, как Робеспьер, оставался вне всякого подозрения до тех пор, пока он не выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора. Он проиграл эти выборы, но худшим для него было то, что в местной печати стали одна за другой появляться статьи и фельетоны о его «личной нескромности», приобретении престижного жилья, о незаконном использовании денежных средств комитета, приватизации объектов собственности в пользу своих родственников и т. п. Видимо, Захарченко не был готов к такой оценке своей бурной деятельности. Седовласый революционер никак не ожидал, что те же самые слова, которыми он совсем недавно с гневным пафосом клеймил «номенклатурных мошенников», так скоро и открыто будут высказаны и ему. Не выдержав нервных потрясений, он вскоре умер.

Вторым приходит в голову имя представителя Президента РФ в Омской области, народного депутата СССР, члена райкома партии, преподавателя Омского университета Минжуренко. Легко оказавшись народным депутатом СССР (подготовив за один вечер «критический» доклад и зачитав его затем перед собранием выборщиков), он вскоре стал членом межрегиональной депутатской группы, известной своей откровенно антисоветской позицией. Однажды вернувшись с одного из «междепутатских» сборищ, он заявил очень странную вещь: «Есть коммунисты и коммунисты». Оппозиционные деятели демократической волны того времени очень любили говорить многозначительными загадками, и хотя эта, последняя, превосходила по загадочности все мыслимые пределы, тем не менее нашлось много понимающих и сочувствующих идее, что среди коммунистов не бывает предателей, но встречаются особи, по крайней мере, двух сортов.

На митингах, проводившихся накануне исторического референдума о дальнейшей судьбе СССР весной 1991 года, где подавляющее большинство жителей СССР проголосовало за его сохранение, депутат Верховного Совета СССР Минжуренко темпераментно призывал к его ликвидации. По его логике и логике прочих «демократов» той поры выходило, что существует только один-единственный верный способ борьбы с паразитами – это уничтожение страдающего от них организма.

Запомнилось выступление Минжуренко по местному телевидению в канун 1992 года. «Демократы» всех мастей праздновали тогда гибель СССР как выдающуюся победу, а страна замерла в ожидании «шоковых» реформ. С разъяснениями по этому вопросу и выступил Минжуренко. В железобетонном стиле агитпропа КПСС он убеждал телезрителей в неизбежности наступления светлого будущего через каких-нибудь 6—10 месяцев. Этот приход всеобщего благоденствия, по его мнению, автоматически обеспечивался отпуском цен на все виды продукции и раздачей народной собственности в частные руки. Приходилось удивляться, как до такой простой вещи народ никак не мог додуматься сам раньше. Правда, он оговаривался, что в первые три месяца начала реформ возможно некоторое падение уровня жизни, но зато впоследствии (через каких-нибудь 10 месяцев) наступит райская жизнь, которая небывалым взлетом экономики и безудержным ростом благосостояния населения с лихвой компенсирует кратковременные трудности. Для пущей убедительности он увлеченно чертил рукой в воздухе всевозможные кривые, напоминая своими резкими, размашистыми движениями ритуальное действо шамана и заставляя ведущего передачи зачарованно следить за вдохновенным полетом рукава его пиджака. Все начертанные им таким образом воздушные параболы и гиперболы в конце концов резко и безудержно устремлялись ввысь, наглядно демонстрируя публике торжество победы «шоковых» реформ.