Переходя к вопросу об устройстве исполнительной власти, мы должны прежде всего решить главную проблему, а именно: каким должно быть государство. Должно оно быть маленьким, компактным и безответственным, как того требуют либералы; или же оно должно быть большим, всепроникающим и проявляющим заботу обо всех своих гражданах? Начнем с высказывания на счет русской государственности В. Суркова. В своих многочисленных речах он вполне обоснованно утверждает, что «…русские, россияне, уже 500 лет являются государствообразующим народом, мы нация, привыкшая к государственности./…/ мы всегда были носителями государственной идеи».
Да, действительно, как мы неоднократно подчеркивали ранее, русские люди коллективисты, а не индивидуалисты, и сами по себе, без государства, они не организуются. Низкая самоорганизация, как утверждал А. А. Зиновьев, есть характерная черта русских, отличающая их в значительной степени от жителей западных стран. Поэтому они более, чем кто-либо, нуждаются в крепкой, заботливой государственной власти. К сожалению, этого понимания нет у сегодняшних высших чиновников. Они заявляют сегодня, например, что государство в скором будущем не сможет гарантировать даже мизерных сегодняшних пенсионных выплат, и предлагают населению запасаться на старость кто как может. И это при сегодняшних доходах государства от заоблачных цен на нефть и газ. Зарплата большинства наемных работников колеблется на уровне прожиточного минимума, и с каких доходов они должны будут делать накопления, чиновники не спешат объяснить. Зато уже распахнуты двери всевозможных частных страховых фондов, готовых к принятию наличности. Защиту от «разорения» этих фондов государство также не гарантирует. И если даже предположить совершенно невероятную картину, что вклады не съест инфляция и они не исчезнут бесследно вместе с частными фондами, то точно так же никто не может гарантировать, что в правительстве не появится какой-нибудь «реформатор», которому опять страшно не понравится «денежный навес» из собранных людьми за всю жизнь трудовых накоплений и он не срубит его под корешок, не спросив на это ни совета, ни разрешения. Государственные чиновники не снисходят до нужд и тревог простого народа, не учитывают его менталитет. Судя по всему, они даже не знают, что это такое. Так, например, тот же Сурков в другой своей речи заявляет, что «…русский сверхколлективизм, по-моему, вымысел чистой воды./…/ Мне кажется, в нашем обществе преобладают индивидуалисты. А за коллектив время от времени люди прятались по необходимости – от власти, от ответственности, от принудительного труда».
В качестве доказательства этого утверждения Сурков приводит пример весьма распространенного в России лихачества на дорогах. Но это-то лихачество как раз и есть прямое следствие коллективистской, общинной души русского человека, которая без попечительства, надзора, строгого ока коллектива не знает границ и не ведает запретов. Широкая душа русского человека считает явной несвободой, ущемлением своих прав требование дорожных правил ездить только по одной стороне дороги. Свобода для русского человека – это возможность ездить по левой и по правой сторонам дороги, вдоль и поперек; останавливаться не там, где положено, а везде, где только душе угодно. Это западный законопослушный индивидуалист привык непрерывно соизмерять свои поступки с рамками установленного законом порядка и с зонами прав и интересов других свободных личностей, чтобы не дай бог их не нарушить. Русскому же человеку, как мы это отмечали ранее, любые установления и запреты нипочем, если он находится вне зоны непосредственного влияния его сотоварищей и коллег. И достойно сожаления, что в этих основополагающих представлениях о собственном народе так легко запутался главный кремлевский идеолог. Общинник, коллективист это не тот, кто ходит строем и спит со всеми под одним одеялом; это тот, кто передоверил свою судьбу коллективу и выбранному коллективом начальнику.
В этом же свойстве русского народа таятся две опасности, которые идеологи и политологи также не учитывают. Первая опасность заключается в том, что русский человек один, в полном вакууме, без веры, без православия, без товарищей, без своей родной общинно-солидарной среды немедленно превращается в существо, у которого отсутствует толерантность, навыки жизни с совершенно незнакомыми людьми, являющимися для него, как правило, чужаками, а не братьями по разуму. Толерантность, культура приветливого общения на равных с первым встречным, давным-давно установившаяся в Европе, во многом отсутствует и сегодня среди широких масс российского населения, точно так же как и культура соблюдения писаных законов. Для общинника, жившего по неписаным законам общины, за пределами общины действия всяких законов заканчивались. Общинники традиционно принимали в расчет только интересы своих соплеменников. Отсюда возникают особо трогательные отношения русских к своим землякам и отсюда же берет начало стойкая восточная тенденция к возникновению коррумпированных кланов, семейственности во властных структурах. В стремлении к созданию кланов, но уже в мировом масштабе, таится вторая опасность, угрожающая распадом России и многократно возрастающая в условиях грядущей мировой глобализации. Русский человек, свято уверовавший в привлекательные лозунги объединения человечества в единое глобальное общество и желая поскорее влиться в глобальную мировую общину, как истовый коллективист и общинник по своей природе, по собственной воле может решительно отказаться от самоидентификации себя как представителя русской нации и броситься со своего родного утеса в пучину кипящего котла чужих страстей и интересов. Он может поддаться на уговоры и раствориться среди других наций и народов только для того, чтобы стать членом новой мировой глобальной общины. Надо ли говорить, что японцы или китайцы никогда не считали и не думают себя считать «гражданами мира», всегда оставались сами собой, ни при каких условиях не откажутся от своих корней и никогда не станут самоидентифицировать себя как «общечеловека».