Управление мировоззрением. Развитый социализм, зре - Страница 61

Для нормального русского человека, воспитанного в традициях своего народа, тот человек, который любит себя больше, чем окружающих, чем общество себе подобных, является холодным, бессердечным эгоистом. Такому отщепенцу всегда указывалось, что только любовь к обществу и всему миру достойна порядочного человека. И до сих пор, вопреки богатому жизненному опыту и всякой логике, русские любят весь мир, всевозможных иностранцев и все иностранное больше, чем самих себя. Иностранцы же, в свою очередь, воспринимают эту любовь как само собой разумеющееся проявление восторженного поклонения со стороны представителей «недоразвитой» цивилизации, лишний раз доказывающее неполноценность ее пылко влюбленных в Запад представителей.

По телевидению показывают очередной «круглый стол». В центре внимания молодая дама – то ли журналистка, то ли начинающая писательница, недавно прибывшая из долгой поездки по США. Она восторженно рассказывает свои впечатления о поездке, в частности, сообщает аудитории открывшуюся ей в США истину – всех русских там, оказывается, очень любят. И приводит в качестве примера факт ее знакомства с молодым американцем, который, узнав, что она русская, тут же оказал ей какую-то бескорыстную помощь и даже вспомнил о наличии в его родословной русских корней. Глядя на приятный овал лица молодой дамы, мне подумалось, что, пожалуй, и любой туземец из Новой Гвинеи стал бы утверждать о присутствии в своей крови русских капель Миклухо-Маклая, желая познакомиться с этой аппетитной женщиной поближе. Однако восторг молодой дамы еще раз показал типичную черту всего русского народа. Русские люди всегда были готовы (во всяком случае, до перестройки), по своей идеальной православной традиции любить весь мир, особенно любить и жалеть его изгоев – племена и народы, страдающие от несправедливости, угнетения и произвола. Они всегда были готовы принять, накормить, обогреть всех обиженных, обделенных и страждущих, будь то испанские республиканцы, индийские бродяги из касты неприкасаемых, южноафриканские негры, американские индейцы, опаленные напалмом вьетнамцы или изувеченные хунтой чилийцы. Но вот откуда в простодушных головах русских взялась непоколебимая уверенность в том, что и мир должен отвечать им взаимностью, для меня – неразрешимая загадка. Реальное положение вещей в этом вопросе совершенно противоположное, а именно – ответной любовной взаимности к русским нет в мире сегодня, и не было НИКОГДА. Вот что говорит по поводу именно такого порядка вещей, установившегося задолго до образования СССР, великий русский мыслитель А. С. Хомяков:

«В нас живет желание человеческого сочувствия; в нас беспрестанно говорит теплое участие к судьбе нашей иноземной братии, к ее страданьям, так же как к успехам; к ее надеждам, так же как к ее славе. И на это сочувствие, и на это дружеское стремление мы никогда не находим ответа: ни разу слова любви и братства, почти ни разу слова правды и беспристрастия. Всегда один отзыв – насмешка и ругательство; всегда одно чувство – смешение страха с презрением. Не того желал бы человек от человека…»

Мир вообще, как и прежде, очень далек от идеала, от соответствия лозунгу Христа и хиппи «Love and Peace». Французы не любят немцев, немцы не любят голландцев, те отвечают им тем же; высокомерные англичане вообще никого не любят, кроме самих себя, и лучшая похвала в их устах звучит примерно так: «Ты отличный парень, жаль только, что не англичанин». Но все они едины в одном – в своей нелюбви и особому недоверию и подозрительности к русским.

У этой нелюбви долгая и темная история, теряющаяся в глубине веков. Формально она начинается с окончательного раскола восточной и западной ветвей христианства в 1054 году. Последовавшие затем опустошительные восточные крестовые походы «святого» римско-католического воинства с целью захвата и полного подчинения Риму новых территорий были направлены в том числе и против братьев по вере – Византии и русских «схизматиков». Пытаясь с выгодой для себя использовать катастрофическое положение Руси после опустошительного нашествия татарских полчищ, Рим пожелал прибрать к рукам с помощью шведов и немецких рыцарей нетронутые татарским набегом северо-западные русские земли. Но русские воины во главе с Александром Невским чувствительно ударили по загребущим рукам Рима и отстояли свою землю, а самое главное, свою веру на долгое время (татаро-монголы не покушались на духовную жизнь и духовные ценности русского народа). Однако Рим не думал отступать от идеи мирового господства, и в начале XVII века на священном московском троне один за другим пробовали усесться два Лжедмитрия. Тогда казалось, что вожделенная мечта Рима о мировом владычестве сбылась и с Русью, как с независимым государством, покончено навсегда. Но «неблагодарные» русские в который раз в последний момент «выскользнули» из умело расставленных сетей, упорно держась за веру предков и не желая приобщаться к духовным ценностям латинян. Так, еще со Средневековья сложилась традиция считать русских варварами и врагами европейской цивилизации. В этом мнении Европа еще больше утвердилась после волны Реформации, которая породила новое видение мира и вознесла Европу на другой уровень развития, но опять никоим образом не коснулась ортодоксальной России. И на бытовом уровне европейцы всегда испытывали недоверие и страх перед своим могучим и загадочным восточным соседом. Жители Европы за свою долгую историю были твердо приучены к тому, что все их беды приходят с Востока, откуда в любую минуту можно было ожидать внезапного нашествия диких орд беспощадных завоевателей, сметающих огнем и мечом все живое на своем пути. Гунны, авары, монголо-татары – слишком много их было, приносивших с собой только смерть и разрушение. Поэтому, когда на месте «Золотой орды» европейцы вдруг обнаружили мощное государство «Московия», населенное людьми европейской расы, но не европейцами, они на всякий случай стали к нему и его жителям относиться с двойной подозрительностью.