Управление мировоззрением. Развитый социализм, зре - Страница 74

«Хотелось вскочить и спросить маршала: ну а что, если взять и ликвидировать все это оружие, которое у нас/…/ И крикнуть на весь мир: «Хватит с нас, баста!

Мы обрели нормальное зрение и здравый смысл!» И что будет?/…/ Американцы сразу пойдут на нас?».

Именно это соображение, видимо, и легло в основу «нового политического мышления» и «всеобъемлющей системы международной безопасности». Неудивительно, что к концу 1988 года разногласия между военными и МИД достигли предела, что выразилось в отставке маршала С. Ф. Ахромеева. Хитрый Горбачев не оплошал и в этой ситуации. Во-первых, принципиальный конфликт между проводимой им лично политикой предательства, с одной стороны, и политикой сохранения национального достоинства и интересов страны, с другой стороны, был представлен как локальный конфликт между двумя государственными службами, не затронув позиций самого Горбачева; во-вторых, из активного поля был выключен авторитетный военный специалист, патриот своей родины, сдерживавший по мере сил политику односторонних уступок США. А в-третьих, Горбачев окончательно развязал себе руки, пригласив ушедшего в отставку Ахромеева в свою администрацию в качестве военного советника, на что тот, повинуясь партийной дисциплине, ответил согласием. С этих пор Горбачев мог вообще не консультироваться ни с Минобороны, ни с Генштабом, формально, как щитом, прикрываясь в решении вопросов обороны присутствием в своей свите маршала СССР, к советам которого было совсем не обязательно прислушиваться.

В духе «нового политического мышления» Горбачевым была проведена встреча с Бушем-старшим на Мальте в декабре 1989 года, в ходе которой не было подписано ни одного документа, но которая стала поворотным пунктом в окончательной утрате СССР стратегического паритета безопасности и звания сверхдержавы мира. К этому моменту в экономике СССР сложилось очень тревожное положение, виной которому была внутренняя политика Горбачева и Рыжкова. Разбалансированная бездарным руководством экономика огромной страны пошла «вразнос». Частичная ликвидация монополии внешней торговли и создание фактически бесконтрольных кооперативов и малых предприятий привели к тому, что огромные безналичные денежные ресурсы государственных предприятий легко обналичивались, задавливая своей массой и без того слабый внутренний рынок, порождая при этом галопирующую инфляцию и массовую спекуляцию. У руководителей предприятий появился выбор – либо потеть над совершенствованием своего производства, получая синяки и шишки от начальства, либо путем «серых» коммерческих операций подключиться к распродаже основных фондов, сырьевых ресурсов и продукции своих предприятий через образование кооперативов и совместных предприятий, получая сразу и без особого напряжения весомый результат в твердой валюте. Рубль утратил роль единственного платежного средства, а по стране, подобно раковой опухоли, расползался доллар, прочно и безвозвратно загоняя экономику страны в «тень». «Безалкогольная» кампания и упавшие цены на нефть окончательно опустошили казну. В этих условиях Горбачев с Рыжковым, разглагольствуя о «совершенствовании хозяйственного механизма», не придумали ничего лучшего, как начать печатать ничем не обеспеченные деньги, что бы хоть как-то, хоть на короткий промежуток времени успокоить все возраставшее недовольство населения.

Потеря популярности в стране, безудержный рост внутреннего и внешнего долга, на сей раз настоящий, глубокий экономический и системный кризис, внезапно возникшие кровавые межнациональные конфликты не были восприняты Горбачевым как результат его собственной деятельности, его руководства. Наступавший в стране коллапс он, со свойственной ему непогрешимой самоуверенностью, объяснил кознями чиновников и неповоротливостью командно-административной системы СССР, объявив теперь перестройку всей политической системы. В результате страна совершенно потеряла управляемость и без руля и ветрил безудержно понеслась в пропасть.

После этой последней неудачи с перестройкой политической системы страны Горбачев окончательно разочаровался в своем народе, оказавшимся «недостойным» его «великих» начинаний, и все свое внимание обратил к Западу, где, казалось, ему сочувствуют и где он, после неудач на родине, сможет наконец-то найти достойных партнеров для воплощения в жизнь своих замечательных идей, но уже в мировом масштабе. Кроме того, к обращению к Западу его подталкивала настоятельная нужда во внешних кредитах для поддержки его сокрушительно провалившейся внутренней политики, за которые он был готов заплатить любую цену.

На этом фоне и проходила встреча Горбачева с президентом США на Мальте. Партнер Горбачева по переговорам был прекрасно осведомлен о происходящем в СССР и с интересом ожидал от Горбачева решительных шагов. И они не замедлили последовать. В ходе обсуждения на этой встрече вновь озвученной Горбачевым старой идеи генерала де Голля о создании «общеевропейского дома» и объявленного им же похода за «глобальными ценностями» Горбачев дал Бушу понять, что он не настаивает на социалистическом будущем стран Восточной Европы и что процесс объединения Германии может быть осуществлен без особых проволочек и условий со стороны СССР.

Между тем, по поздним заявлениям самого Буша, под объединение Германии Запад был готов дать самые широкие гарантии того, например, что страны Восточной Европы никогда не вступят в НАТО, и вдобавок, мог простить миллиарды долгов СССР. Но Горбачев имел свои представления о дружбе и сотрудничестве. Возомнив себя миротворцем вселенского масштаба, ни с кем не советуясь, а полностью полагаясь на свою интуицию, он самочинно объявил об отказе СССР рассматривать США в качестве противника, а значит, президент Буш с этого момента стал им восприниматься как друг и брат.